Был ли на самом деле трусом несостоявшийся диктатор декабристов?!

«…И все так же, не проще,

Век наш пробует нас —

Можешь выйти на площадь,

В тот назначенный час?!

Где стоят по квадрату

В ожиданьи полки —

От Синода к Сенату,

Как четыре строки?!»

Так уж получилось, что у декабристов после событий 14 декабря 1825 года имелась масса претензий к несостоявшемуся диктатору князю Трубецкому. Еще больше претензий к Сергею Петровичу появилось в советские времена, когда появилась прямая линия партии: «декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил народовольцев, а от народовольцев рукой подать до Ленина». И, конечно, в такой прямой как американский автобан линии совершенно не могло найтись места сомнениям Трубецкого, стоит или не стоит выходить, нужно ли это вообще – однозначно струсил, испугался и не пришел. Из-за чего восстание и потерпело поражение. Надо же было кого-то назначить крайним в обреченном на провал выступлении.

А был ли на самом деле трусом несостоявшийся диктатор?

Если вы смотрели фильм «Союз Спасения» или недавний сериал, то там у Сергея Трубецкого, точнее у играющего его роль Максима Матвеева, на мундире, ниже всех российских орденов, прикреплен железный крест черного цвета. Это – Кульмский крест, которым наградили всех, кто принимал участие в сражении при Кульме, где русская армия показала себя с самой лучшей стороны. И восхищенный прусский король решил наградить всех, кто в тот день сдерживал французов, знаком отличия Железного креста, потому что сам Железный крест могут получить только прусские подданные.

Знак этот наглядно говорил, что офицер и солдат были в ТОМ самом деле при Кульме. И награда эта, хоть и висела ниже всех российских очень уважалась и ценилась. Так вот Трубецкой там не просто был. Там было так:

«…Под Кульмом две роты третьего батальона Семеновского полка, не имевшие в сумках ни одного патрона, были посланы под начальством капитана Пущина, но с одним холодным оружием и громким русским «ура» прогнать французов, стрелявших из опушки леса. Трубецкой, находившийся при одной из рот, несмотря на свистящие неприятельские пули, шел спокойно впереди солдат, размахивая шпагой над своей головой…»

А до этого при Бородино:

«Под Бородином он простоял 14 часов под ядрами и картечью с таким же спокойствием, с каким он сидит, играя в шахматы…»

Так что трусость – это не про полковника Трубецкого. Как верно заметил Галич в «Петербургском романсе»:

«…Полковник я, а не прапор,

Я в битвах сражался стойко,

И весь их щенячий табор

Мне мнился игрой, и только….»

И хотя написал Галич совсем в другое время по совсем другому поводу, рассказывал в этой песне он все-таки про Трубецкого. Про человека, который по словам его сослуживца и коллеги по заговору Якушкина

«при всей личной храбрости – самый нерешительный человек во всех важных случаях жизни».

Не всякому по силу «выйти на площадь». Даже если есть храбрость стоять по 14 часов под картечью.